Безмолвное чтение. Том 1. Жюльен. Страница 2

Молодой наследник, предоставленный сам себе, моментально стал звездой среди остальных мажоров. Он не строил из себя делового гения: не вкладывал деньги в рискованные проекты, вёл бизнес сдержанно и осторожно. Парень вредил семейному состоянию иначе: проматывал направо и налево, однако оно оказалось так велико, что даже длительные загулы нового владельца пока не смогли нанести ему хоть сколько-нибудь ощутимого урона.

И всё же в последнее время с Фэй Ду творилось что-то неладное: он будто решил завязать с весёлой жизнью.

Фэй Ду засунул руки в карманы и сделал пару шагов в сторону:

– На самом деле я просто пришёл посмотреть. В полночь я отчаливаю.

– Президент Фэй! – возмутился Чжан Дунлай. – Как можно быть таким скучным?

Какой интерес расходиться так рано? Тогда и приезжать не стоило.

Фэй Ду промолчал.

– В чём дело? – не отставал Чжан Дунлай.

– Я настроился на серьёзные отношения, – ответил наконец Фэй Ду. – Нехорошо развлекаться, когда ухаживаешь за кем-то, верно?

Чжан Дунлай посмотрел на его расстёгнутую рубашку и длинные волосы, развевающиеся на ночном ветру, – меньше всего Фэй Ду походил на человека, решившего остепениться. Чжан Дунлай бросился вслед за приятелем:

– Ты с ума сошёл! Решил променять пышный лес на одно старое скрюченное дерево?!

Фэй Ду резко обернулся и смерил Чжан Дунлая холодным взглядом. Было в Фэй Ду нечто противоречивое: стоило кокетливой улыбке сойти с лица, и юноша вмиг становился пугающе серьезным, а его взгляд пронзал насквозь. Чжан Дунлай осёкся и шлёпнул себя по губам:

– Тьфу ты! Я просто ляпнул. При случае лично извинюсь перед невесткой!

Слово «невестка» почему-то понравилось Фэй Ду, сурово поджатые губы немного расслабились. Он махнул рукой, великодушно прощая приятелю эту бестактность. Чжан Дунлай закатил глаза: страна в опасности – государя околдовала прелестная наложница!

Фэй Ду остался верен своему слову: ровно в полночь он, словно Золушка, покинул бал под бой курантов.

Фэй Ду протиснулся сквозь толпу веселящегося народа, обошёл по дуге какого-то алкаша, поднявшего бокал шампанского в его честь, и направился в парк в поисках Чжан Дунлая.

Тот так увлёкся обсуждением философских вопросов с молодой красавицей, что не сразу заметил третьего лишнего.

– Господин Фэй, ну ты счастливчик… Твой папаша умер, и теперь ты в шоколаде… – пробормотал этот пьяный кретин.

– Благодарю, но мой отец пока не умер, – Фэй Ду вежливо кивнул и спросил: – Сильно занят?

Чжан Дунлай нахально присвистнул:

– Хочешь присоединиться?

– Нет уж, – фыркнул Фэй Ду. – Не хватало ещё, чтобы при виде моего сексуального тела ты умер от зависти. Всем будет очень неловко. Верно, красавица? Всё, я пошёл.

Не обращая внимания на причитания приятеля, Фэй Ду твёрдым шагом двинулся прочь по гравийной дорожке, как будто вовсе не он полночи заливал в себя алкоголь.

Когда молодой человек добрался до парковки, его рубашка уже была застёгнута на все пуговицы. Он вызвал водителя на замену, затем прислонился к большому дереву и принялся ждать.

В конце весны Яньчэн наполнялся душистым запахом софоры японской. Автомобильные выхлопы пытались перебить его, но нежный аромат упрямо возвращался. От «Особняка Чэнгуан» доносились музыка и смех. Фэй Ду прищурился, оглянулся и увидел компанию молодых девиц, заигрывающих с пузатыми, лысеющими мужичками.

В этот час даже в восточной части города большинство магазинов уже закрылось. И порядочные граждане, и только притворяющиеся таковыми разбрелись ещё до полуночи, по дороге обменявшись визитками для расширения круга знакомств. На улицах остались те, кто собирался предаваться разврату и сорить деньгами до самого утра.

Фэй Ду сорвал с дерева мелкий белый цветок, сдул с него пыль, положил в рот и медленно разжевал. От скуки он открыл в телефоне список контактов и на миг его палец завис над строкой «Замкапитана Тао», но, сообразив, что уже поздно, Фэй Ду убрал мобильный; постоял какое-то время, наслаждаясь сладким ароматом цветов, а затем принялся насвистывать какую-то мелодию.

Десять минут спустя приехал водитель. Он осторожно вывел рычащий спорткар на Наньпинский проспект. Фэй Ду откинулся на пассажирское сиденье, включил аудиокнигу на телефоне и прикрыл глаза. Чистый мужской голос зачитал: «„Incedo per ignes“, – ответил Жюльен»[2].

Водителем на замену подрабатывал студент, презирающий всё человечество. При виде Фэй Ду он решил, что подвозит нахального богатого мальчика либо звезду десятого пошиба, но услышав аудиокнигу, крепко задумался.

Выехавшая на встречную полосу машина ослепила водителя дальним светом фар, он чертыхнулся и рефлекторно крутанул руль. Автомобиль со включёнными прожекторами пронёсся мимо. Парень не успел разглядеть его – перед глазами плясали цветные пятна, он даже не мог выбрать подходящее ругательство: «Думаешь, богатым всё дозволено?» или «Как ты на таком корыте ездишь вообще?» Позади раздался глухой стук, водитель обернулся и увидел, что это телефон выскользнул из рук пассажира.

Диктор продолжал: «Разве дорога становится хуже от того, что по краям её изгороди торчат колючки? Путник идёт своей дорогой, а злые колючки пусть себе торчат на своих местах…»

Фэй Ду крепко спал. Похоже, аудиокнигу он использовал как снотворное.

Водитель безучастно отвёл взгляд: «Так я и думал: сверху позолота, а внутри гнильё!»

С этой мыслью он вывел машину обратно на проспект и поехал дальше, а автомобиль, что недавно ослепил его, выключил фары и бесшумно свернул в западную часть Хуаши.

Ближе к часу фонарь, моргавший полночи, наконец мирно почил. Бродячий кот, патрулирующий свою территорию, запрыгнул на забор.

Внезапно он зашипел и вздыбил шерсть.

На залитой тусклым лунным светом земле, раскинув руки в стороны, лежал мужчина. На его распухшем лице едва угадывались прежние черты, на виске виднелся небольшой шрам в форме полумесяца. Ко лбу прилип клочок бумаги, словно талисман для упокоения мертвецов.

Да, мужчина был мёртв.

Кот так перепугался, что оступился и свалился с забора. Приземлившись на лапы, он без оглядки умчался в темноту.

Глава II

В восемь утра сотрудники Яньчэнского городского управления один за другим заступали на свои посты. Сяо Сунь, ответственный за снабжение в административном отделе, зевнул, закинул на плечо новую бутыль воды и направился в кабинет директора. Открыв дверь, он обнаружил, что начальник уже заварил себе первую чашку чая и с суровым лицом говорит по телефону.

Директор Чжан разменял шестой десяток. Он был худым и вспыльчивым стариканом, консервативным до мозга костей. Куда бы он ни направился, всегда носил с собой специальную воду для чая и отказывался расставаться с кнопочным телефоном, держащим заряд по полмесяца. Директор никогда не появлялся на работе в гражданском, лишь менял униформу в зависимости от сезона. Он постоянно хмурился и с отвращением смотрел на каждого встречного, отчего на лбу у него пролегла глубокая морщина, похожая на третий глаз Эрлан-шэня[3], а улыбался директор Чжан реже, чем на железном дереве распускаются цветы.

Офисный телефон немного фонил. Опустившись на колени, Сяо Сунь снял упаковку с бутыли и прислушался. Человек на другом конце провода надрывался:

– Шеф, я знаю, что дело попадает под мою юрисдикцию! Да, это моя недоработка, но…

Сяо Сунь украдкой взглянул на сведённые брови директора Чжана и подумал: «Интересно, что на этот раз стряслось?»

В те дни в Яньчэне проходила солидная международная конференция, на которую съехались лидеры разных стран и журналисты со всего света. Многие предприятия закрылись, учебные заведения ушли на каникулы, а движение личного транспорта по центру было ограничено. Все городские службы находились в режиме повышенной готовности.